Неточные совпадения
Ивану пошел всего двадцатый год, когда этот неожиданный удар — мы говорим о браке княжны, не об ее смерти — над ним разразился; он не захотел остаться
в теткином доме, где он из богатого наследника внезапно превратился
в приживальщика;
в Петербурге
общество,
в котором он вырос, перед ним закрылось; к службе с низких чинов, трудной и темной, он чувствовал отвращение (все это происходило
в самом начале царствования
императора Александра); пришлось ему, поневоле, вернуться
в деревню, к отцу.
Вскоре после бала наступил Николин день, и по случаю именин государя
императора все служащее и не служащее
общество съехалось к торжественной обедне
в собор.
В кофейной Печкина вечером собралось обычное
общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию
в Москве:
в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить
в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен
в это придворное звание и явился на выход при приезде
императора Николая Павловича
в Москву, то государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как
в какие-нибудь коконы,
в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал
в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
Неожиданная внезапность кончины
императора Павла, по случаю которой
в обществе тотчас вспомнили и заговорили о предвещательных тенях, встречавших покойного
императора в замке, еще более увеличила мрачную и таинственную репутацию этого угрюмого дома.
Что англичане убили еще тысячу китайцев за то, что китайцы ничего не покупают на деньги, а их край поглощает звонкую монету, что французы убили еще тысячу кабилов за то, что хлеб хорошо родится
в Африке и что постоянная война полезна для формирования войск, что турецкий посланник
в Неаполе не может быть жид и что
император Наполеон гуляет пешком
в Plombières и печатно уверяет народ, что он царствует только по воле всего народа, — это всё слова, скрывающие или показывающий давно известное; но событие, происшедшее
в Люцерне 7 июля, мне кажется совершенно ново, странно и относится не к вечным дурным сторонам человеческой природы, но к известной эпохе развития
общества.
Он слишком хорошо знал
императора Павла Петровича, чтобы не видеть
в его заключительных вопросах, обращенных к графу Литте о необходимости изменить титул великого магистра, почти созревшее
в уме его величества решение принять этот титул, а следовательно, официально стать во главе католического учреждения, большинство членов которого, как мы знаем, принадлежали вместе с тем и к
обществу Иисуса.
Аббат Грубер догадывался, что за последнее время около
императора находятся лица, не слишком благосклонные к
обществу Иисуса, и что они стараются внушить государю недоверие к этому учреждению, выставляя те опасности, какие могут угрожать России, вследствие участия иезуитов
в воспитании русского юношества. [Е. Карнович, «Мальтийские рыцари
в России».]
Словом,
в царствование
императора Павла Петровича, иезуит Грубер был одной из самых заметных личностей
в высшем петербургском
обществе.
Последние годы жизни
императора Александра Павловича были омрачены горестными для его сердца открытиями. Еще с 1816 года, по возвращении наших войск из заграничного похода, несколько молодых людей замыслили учредить у нас нечто подобное тем тайным политическим
обществам, которые существовали тогда
в Германии.
Ура,
император!…] — говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений
в обществе.
При
императоре Петре I, с изменением, происшедшим
в понимании русских людей, «скаски» вдохновенных бродяг потеряли свое значение
в обществе: невежественные люди ими еще интересовались, но петровские грамотеи, ознакомившиеся с лучшими произведениями, перестали интересоваться «бродяжными баснями». А главное, деловитый царь не любил потворствовать глупостям, и «скасочников» прямо стали называть неучтиво «бродягами» и бить батогами.
В 1808-м году
император Александр ездил
в Эрфурт для нового свидания с
императором Наполеоном, и
в высшем петербургском
обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.